Отрывок из труда профессора Голубицкого Е.Е. «История русской церкви»
Празднование Покрова Божией Матери 1 октября (ст.ст.) установлено у нас в России в воспоминание одного чудесного видения, о котором повествуется в житии одного греческого святого, именно — преподобного Андрея, Константинопольского юродивого.
Преподобный Андрей жил во времена императора Льва Великого (457—474) или неизвестно когда позднее. Он был родом Скиф или не Грек и в детстве был куплен в рабы одним Константинопольским вельможей. Наученный греческому языку и грамоте, он начал прилежно читать жития мучеников и святых и наконец возревновал подражать последним. Для подвижничества ему нужна была свобода от рабства, а так как он не надеялся получить ее от господина, то избрал подвиг юродства, дабы быть отпущену, что и случилось, как рабу непотребному. Юродствовав на улицах и рынках Константинополя и подвизавшись подвигом суровейших лишений в продолжение 66-ти лет, преп. Андрей, по его житию, сподобился очень многих видений, к числу которых принадлежит и то, в воспоминание которого установлен наш праздник.
В житии Андрея об этом последнем видении читается следующий рассказ: «Некогда во время совершения неусыпаемого славословия (всенощного бдения) в святом гробе, находящемся во Влахернах 1, пошел туда блаженный Андрей, творя (дорогою) обычное (т. е. юродствуя). Присутствовал там и Епифаний, (друг Андрея из благородных юношей) с одним из своих рабов. Имел же (блаженный) обычай стоять (там на бдении), смотря по тому, сколько давало бодрости расположение духа, — иногда до полуночи, иногда же до утра. Итак, когда был уже четвертый час ночи, видит блаженный Андрей ясными очами (ὀφθαλμοφανῶς) Превеличайшую, идущую в женском образе от царских дверей 2 в сопровождении страшной свиты, в которой были и честный Предтеча и сын Громов, державшие ее под руки с обеих сторон, и многие святые в белых одеждах предшествовали ей, другие же последовали с пениями и песнями духовными. Когда она приблизилась к амвону, — идет блаженный к Епифанию и говорят: видишь ли Госпожу и Владычицу мира? этот отвечает: да, отче мой духовный. И когда они смотрели, (Богоматерь), преклонив колена свои, молилась на многий час, омочая слезами свое боговидное и непорочное лице. После окончания молитвы она вошла в алтарь, моляся в нем за окружающий его народ. Когда кончила молитву, то омофор 3 свой, который имела на своей пренепорочной главе и который был как вид молнии, сняв с нее с прекрасною честностию 4 и взяв в свои пренепорочные руки, — великий и страшный, распростерла поверх всего стоявшего там народа. Чудные мужи (т.е. Андрей и Епифаний) на многий час видели его распростертым над народом и блистающим славою Господа. Доколе там была всесвятая Богородица, видим был и он; когда же удалилась Она, невидим стал и он: совсем взяла его с собой, благодать же оставила бывшим там»… В заключение рассказа прибавляется, что видение было для Епифания предстательством богоносного отца, т.е. св. Андрея.
В воспоминание этого-то видения и был установлен в России праздник Покрова Божией Матери. Весьма нелегко ответить на вопрос: что было побуждением к его установлению или как случилось, что он был установлен? Отвечают на него, что св. Андрей был принимаем предками нашими за Славянина, что на видение, которого он удостоился, они смотрели, как на залог Божия благоволения к народам славянским и что по сей причине и установили праздник, придавая ему значение как бы празднования национально-славянского 5. Но трудно понять, с какой стати предки наши, считая преп. Андрея за Славянина, усвоили ему сейчас указанное значение, когда видение было не у Славян где-нибудь, а в Константинополе.
Голубинский Евгений Евстигнеевич (1834 — 1912), историк русской церкви, профессор Московской духовной академии
Допуская и принимая это, мы без особенного труда объясним себе загадку установления праздника: с частным человеком могло случиться, чтобы он возымел мысль установить праздник и без всякого особенного повода, просто возбужденный ревностью прославить видение, свидетельствовавшее о готовности Божией Матери к заступлению рода христианского. Но если и здесь должно искать особенных поводов, то нам представляется до некоторой степени вероятным думать следующее: у нас в России в честь Константинопольской Влахернской церкви были устрояемы церкви ее имени 7; так как видение имело место во Влахернской церкви, то кто-нибудь из основателей или настоятелей наших Влахернских церквей и пришел к мысли установить в память видения праздник. Так или иначе, но если праздник был установлен по инициативе какого-нибудь частного лица, то он должен был быть сначала частным праздником только того места, где был установлен, причем самое вероятное подозревать какой-нибудь знаменитый монастырь 8. Будучи в начале местным, праздник скоро мог сделаться общим по крайней сочувственности всем его мысли и цели, т.е. по той причине, что прославлять покров Божией Матери и молить Ее о нем исполнены готовности все христиане.
Если принимать предположение, что сначала он явился в виде частного праздника, то первое его установление можно будет относить к периоду домонгольскому, потому что как бы ни скоро частный праздник сделался общим, но все-таки для этого нужно было некоторое время.
2. Под царскими дверями разумеются не наши царские двери алтаря, а главные входные двери в церковь, — у Греков эти последние назывались царскими.
3. Τὸ μαφόριον — женский головной покров, женский головной платок (убрус).
4. Τῇ ὠραία σεμνότητι — важностью, пристойностью (изяществом).
5. Что предки наши, разумея под Скифами Славян, и именно сами себя (cfr летопись под 907 г.), и св. Андрея принимали за Славянина, это видно, во-первых, из того, что слова жития Андреева: ἦν τῷ γένει Σκύθης по-славянски переводятся: «беаше же родом Словенин» (см. житие в Четь-Минее митр. Макария под 2 Октября), во-вторых — из того, что и в древнем проложном сказании св. Андрей называется Славянином, см. у Срезневск. в Сведениях и заметках о малоизвестных и неизвестных памятниках № LXXXVII стр. 159 нач..
6. Восемь списков XIII—ΧΙV века Типографской библиотеки и девятый 1400 г. Синодальной библиотеки.
7. Так, Стефан, игумен Печерский, преемник преп. Феодосия, будучи согнан с игуменства братией монастыря, составил себе в Киеве свой собственный монастырь «и церковь возгради (в нем) в имя святыя Богородиця и нарек место то по образу сущаго в Костянтиниграде — из Лахерьна» (Нестор в житии Феодосия на конце). А вообще об известности и знаменитости у нас Влахернской церкви дает знать Патерик Печерский, по которому зодчие для строения Печерской церкви были посланы Божией Матерью из Влахерны.
8. Что праздник сначала был местным в том смысле, что был праздником не всей страны, а одной какой-то области и одного какого-то города, это совершенно ясно дается знать в каноне ему, в котором многократно говорится об одном князе и об одном городе. Канон мы имеем под руками в двух списках—Синодальном № 377 л. 1 и Академ. из Волок. № 389 л. 1. Во 2 стихе 3 песни: «защити князя и люди». В 4 стихе той же песни: «молися победу дати князю на враги». В 4 стихе 4 песни: «Укрепи, Владычице, славящего тя князя на враги— и заступнице граду нашему». В 4 стихе 5 песни: «подати победу князю нашему, погубити (на) нас воюющих». Во 2 стихе 8 песни: «благочестивому князю нашему рог возвыси». В 1 стихе 9 песни: «спаси град и люди умножи и дай же князю здравие». Во 2 стихе той же песни: «радуйся страж граду нашему».
Голубицкий Евгений Евстигнеевич. История русской церкви. Том I. М. 1904 год
(Глава III. Собственные русские праздники)
